***
Толстый с Костылем поехали в город, чтобы узнать, кому принадлежит заброшенная раздевалка. Вовчик, взяв с собой один шампур шашлыка для сидящего дома Димки, поехал с ними. Во-первых, чтобы показать подвал, а во-вторых, нужно же еще и самому Анютке показаться.
Показав парням закрытую дверь подвала-раздевалки, Вовчик пошел домой. Димка смотрел телевизор, он лежал на диване и ел мороженое.
— Ну вот, я ему шашлык везу, с боем захваченный у голодных дачников, а он мороженку подъедает — возмутился Вовчик, забирая у братика лакомство и вручая горячий газетный кулек — где разжился?
— Парень, который домой вез, в магазин заезжал, вот и угостил. Там еще есть, пять стаканчиков.
Вовчик кивнул, Слон и на дачу привез мороженое, много, стаканчиков двадцать, если не больше. Значит, поделился.
— Ладно, главное, что ты сытый — Вовчик доел мороженое и поставил на стол пустой картонный стаканчик — я побежал по делам, буду вечером, к маминому приходу.
— Знаю я твои дела — важно заявил Димка
Вовчик его уже не слушал, быстро заскочил в ванную, почистил зубы, глянул на себя в зеркало. И решив, что третий сорт еще не брак, пошел одеваться.
— Двери никому не открывай — бросил от двери брату привычное распоряжение и выскочил на лестничную клетку.
***
Город в конце лета и город зимой, как говорил Давид Исаакович, это есть две большие разницы. Все дворы кишели детьми, словно лужи у реки головастиками. Тут и там сновали велосипедисты, девчонки играли в классики или прыгали через резинки. Стайки «серьезных» пацанов обсуждали не менее серьезные планы. Жизнь кипела и бурлила.
Настроение было хорошее, Вовчик предвкушал встречу с девушкой, поцелуи и объятия. Когда проходил мимо магазина, где на высоком парапете продавали нехитрые дачные дары бабушки, его окликнула одна из старушек.
— Молодой человек — к Вовчику так еще никто не обращался, поэтому он заинтересованно остановился.
— Здравствуйте, бабушка! Чем могу помочь?
— Я смотрю, ты никак к девушке спешишь? Да не красней ты так! Я же опытная, все вижу! Вижу, как ты светишься весь, как летишь, словно на крыльях. Домой так не ходят — бабушка хитро подмигнула и на секунду, Вовчику показалось, что она даже помолодела, такая искра промелькнула в ее глазах — возьми вот, гладиолус, розовый. Самое то, девушке подарить! Я их за пять рублей продавала, но тебе уступлю.
Вовчик достал из кармана аккуратно сложенные деньги, те самые, выигранные в поезде, и протянул бабушке синенькую, пятирублёвую купюру.
— У меня, как раз есть пять рублей — улыбнулся он бабушке, забирая цветок — спасибо вам, бабушка!
— Это тебе спасибо, как звать то тебя?
— Вовчиком зовут, — споткнулся парень — это Володя, значит.
— А меня Баба Галя. Ты потом еще приходи, я тебе ранеток насыплю, сегодня то все уже кончилось.
Попрощавшись с бабушкой и пообещав, что непременно зайдёт, Вовчик пошел дальше, размышляя, как это он сам про цветок не подумал.
В Анюткином подъезде было прохладно. По лестницам гулял сквозняк, пахло котами и с улицы доносились приглушенные крики детворы. Вот и третий Анютин, этаж. Обитая коричневым дерматином дверь.
Вовчик никогда не слышал, как звонил звонок в ее квартире, ведь за весь учебный год ни разу у нее не был, а Анютка дверь открывала своим ключом. Звонок был мелодичный, как будто некая таинственная птичка выводила свою трель.
За дверью раздались шаги, Вовчик спрятал гладиолус за спину и стал ждать. «Чик» повернулся замок, дверь приоткрылась. На пороге стояла женщина, которой, судя по возрасту, предстояла скорая пенсия.
— Здравствуйте — поздоровался и, на всякий случай, улыбнулся Вовчик — а Аню позовите, пожалуйста.
— А Ани нет — ответила женщина
— Она еще не приехала? — удивился Вовчик, ведь Анютка должна была вернуться месяц назад
— Ее совсем нет — недовольно проговорила женщина — переехали они, в Москву.
— Как переехали? — переспросил Вовчик
— Совсем переехали — объявила женщина и захлопнула тяжелую дверь.
Вовчик стоял как контуженный, сжимая в руке ненужный уже гладиолус. Земля медленно ушла из-под ног и, чтобы не упасть, он облокотился о перила. Дверь опять открылась. Женщина внимательно посмотрела на него, потом спросила:
— Это ты что ли, тот знаменитый Вовчик?
Отвечать он не мог. Комок подкатывал к горлу, не давая сказать. Вовчик, едва сдерживая слезы, лишь пожал плечами.
— Ты, стало быть — сделала вывод женщина и ткнула пальцем куда-то за спину парня и вверх. После чего опять захлопнула дверь.
Вовчик обернулся. Над его головой, над лестничным пролетом, прямо на побелке, алело красное, явно нарисованное губной помадой, сердце и в нем надпись: «Вовчик, я тебя не забуду!»
Вовчик сел прямо на лестницу, на верхнюю ступеньку и слезы всё-таки прорвали платину мальчишеских глаз. Сердце разрывалось, хотелось выть.
Вовчик не знал, сколько он так просидел. Мимо проходили какие-то люди, ему что-то говорили, мужики хлопали по плечу. Кто-то поднес прикуренную сигарету, он взял не глядя, и затянулся. С непривычки закашлялся и поднял глаза.
— Полегчало — спросил незнакомый парень лет двадцати — такое бывает, братан, держись.
Вовчик встал, оперевшись на подставленную руку. Попытался улыбнуться, но не смог, на лице появилась лишь горькая усмешка. Он вышел из подъезд и пошел. Ноги сами привели его к Люсе.
Она открыла дверь, молча посторонилась, пропуская Вовчика в тихую прохладу квартиры. Внимательно посмотрела в красные глаза и, протянув руку, потрепала волосы.
— Иди, умойся, глаза совсем красные.
— Это тебе — Вовчик протянул женщине многострадальный гладиолус.
— Спасибо — Люся взяла изрядно пожеванный цветок и пошла в кухню, но остановилась в коридоре, обернулась — я чайник поставлю, будем чай пить.
Вода охладила лицо, дышать стало на много легче. Поправив прическу перед зеркалом, Вовчик прошел на кухню. На столе, возле стакана, лежал большой самодельный конверт, склеенный из двух альбомных листов.
— Это тебе, просили передать.
Вовчик аккуратно вскрыл конверт. Там был небольшой, аккуратно сложенный, тетрадный листок и большая фотокарточка. С портрета на Вовчика смотрела Анютка, такая, какой он ее видел тогда, в день расставания, когда уезжал на каникулы.
Добавить в закладки. Продолжить чтение позже