— Вам как всегда? — бармен в меру вежлив, предупредителен, но глаза не стоят на месте, значит, не прост. Но меня он знает, и я его тоже знаю, поэтому бояться совершенно нечего. Это пусть первопроходцы боятся, я уже опытный, давно в теме.
— Нет, Джим, сегодня по ярче. Настроение хорошее, погода хорошая, может быть и жизнь налаживается?
— Как скажите, двадцать семь минут и три терабайта с вас.
— Не много?
— Яркость и объём дорого стоят, на них спрос хороший, все хотят окунуться в счастье.
— Грабишь ты меня, выжимаешь досуха. Смотри, вот не приду завтра, что тогда будешь делать.
— Придут другие — философски пожал плечами Джим — обыденность надоела не только тебе, все хотят яркости и цветов.
Данные перетекли в мои хранилища и разместились там. Все чин по чину, три терабайта, теперь я обязан хранить их пять лет. Закуток моей памяти сдан в аренду за почти полчаса яркой жизни. За иллюзию, за вспышку света, за возможность почувствовать себя настоящим человеком, побыть таким, каким должен быть человек.
Вкус раствора всегда разный, но ни разу он не был приятным, никогда сам вкус не приносил удовольствия. Вот и теперь, словно сырая, полудохлая рыба пытается проникнуть в желудок. Сырая, дохлая, склизкая, противная, она заполняет пищевод, неся прохладу и забвение.
***
Солнце греет кожу, несмотря на ветер, который своими порывами сносит все тепло в сторону, рвет в клочья и уносит вдаль. Берег реки или озера, ноги утопают в белый песок почти по щиколотку, мелкие ракушки царапают кожу, раздражая, но не раня. Я иду к линии прибоя, туда, где волна, ударившись о песок, в панике отступает обратно, спеша соединить свои капли с каплями основной массы.
Ещё издалека, в полосе прибоя, я увидел её тело. Вот интересно, почему даже в мире миражей мне пытаются навязать женщину общепринятых форм красоты. Обязательно полуспортивную, беспредельно молодую блондинку с грудью, рвущей купальник. Ужас. Не нравятся мне такие!
Я прохожу мимо, зачем мне миражная любовь? Не затем я здесь! Я пришёл увидеть этот закат, ощутить песок под ногами и волну, бьющуюся об ноги. За спиной капризный голос пытается привлечь моё внимание, слов не разобрать, не разобрать и интонации, просто звук, противный, капризный.
Я стараюсь не думать о ней, я иду в закат, сначала медленно, затем все быстрей и напористей я иду в воду, погружаюсь в теплую негу воды, в трепещущее марево заката, в солнечную дорожку, вперед! Ноги перестают доставать дно, и я плыву.
***
— Ваше время истекло! — бармен смотрит на меня с неподдельным любопытством.
— Спасибо, Джим — я устало встаю из кресла и иду домой. Дома я разверну холст, и завтра люди увидят новую картину великого мастера. Я назову её «Заплыв», вырученных с продажи средств хватит, чтобы переложить чужие данные в другую, более пустую голову.
С Джимом мы ещё увидимся. Через неделю, через месяц или год.
Поделиться с друзьями. Сохранить в закладки